В лесу было прохладно, благодаря теням от деревьев. Шевонн огляделась по сторонам, опасливо прикидывая, существуют ли в этой реальности клещи, но сосен не обнаружила. Вот и отлично. Одной опасностью меньше. Внутренний голос звучал незнакомо. Низкие, хриплые ноты были совсем чужими, хотя и напоминали неуловимо кого—то, кого Шевонн хорошо знала. Девушка нервно поправила волосы и невольно вскрикнула. Вместо привычной копны коротких каштановых локонов она нащупала жесткие волны, захваченные в тугой хвостик.
- Господи Иисусе.
Имя Бога вырвалось привычно, но прозвучало по-новому. Голос, которым заговорила Шевонн был неотличим от того, которым она думала. И, вне всяких сомнений, принадлежал мужчине. Девушка продолжала взволнованно ощупывать себя, но сомнений уже не оставалось. Все детали: волосы, оставшаяся на пальцах голубая помада, голубая кожаная куртка, все это говорило о том, что Шевонн перестала быть собой и стала тем, кого она однажды выдумала.
- Я Синдром.
Сердце девушки, точнее, юноши, забилось чаще. Это новое тело означало новые обязательства. Нужно было научиться говорить и действовать как Синдром: дерзко, свободно, вызывающе, как вел себя Тави. Ведь именно с брата Шевонн рисовала образ отвязного, бесстрашного юнца, которым она вдруг стала.
Я хотела им быть. Я завидовала Тави, и вот. И осторожней обращайтесь с желаниями, ибо они могут исполниться, - так написано в Библии. Господь наказывает меня за мой грех.
Синдром поежился. Любая, даже самая мимолетная мысль о Боге Джозефа Кристи до сих пор пугала находящуюся в его теле молоденькую девушку. 
В горле нарастало какое-то странное чувство. Оно напоминало голод и удушье одновременно, и вызывало чудовищное раздражение. Синдром зашарил по карманам, хотя объяснить свои действия не мог. В кармане куртки обнаружились сигареты в странной белой пачке без опознавательных знаков (Шевонн так и не придумала, какие сигареты курит Синдром, и, видимо, это оказало влияние на оформление пачки), а также простую зажигалку крикет.
Значит, это и есть желание курить? Неудивительно, что Тави становится таким злюкой.
Синдром осторожно поджег сигарету, но эффекта это не возымело.
Надо было держать ее в зубах, глупенькая.
Синдром ожидал, что закашляется, но как только он затянулся в первый раз, все стало на свои места. Словно так было всегда.
Теперь, когда мне спокойнее, надо решить, где я, и что мне делать.

Отредактировано Chevonne Christie (2014-03-18 23:46:20)

Орех, словно карающая молния небес, обрушился на голову Синдрома. Разве они растут не на кустах? Должно быть, его уронила белка. Сам не зная того, Синдром повторил мысли Ниманд, о присутствии которой он еще не догадывался.
За падением ореха последовал чудовищный хруст и грохот. Если снова вспомнить о молниях, насылаемых Господом, этот звук напомнил раскаты грома в майской ночи. Не стоит тебе поминать имя Его всуе, - отругал себя за ассоциации Синдром и решительно направился к источнику звука. Дикий зверь был бы тих и осторожен, поэтому юноша решил, что обнаружит в кустах человека. Он не был уверен, что готов к встрече с кем-либо, но он был совсем один, в чужом мире и теле. В историях, которые сочиняла Шевонн, такие смелые шаги обязательно обозначали начало Приключения, а что может быть лучше Приключения для того, кто почти никогда не покидает стен дома?
В кустах лежала девочка. Совсем еще ребенок, она выглядела скорее воинственной, чем напуганной. Что было очень странно, учитывая пережитое ей падание.
Э..ээ.. привет! – Она улыбнулась Синдрому, и он невольно ответил ей тем же. В красных волосах девочки запутались ветки и перья, а босые ноги были коричневыми от грязи. Синдром протянул девочке руку.
- Тебе помочь? – Он постарался придать своему голосу покровительственный тон. В голове упорно звучали какие-то религиозные приветствиями, которыми было принято обмениваться в общине, но для них здесь не было места. Судя по одежде, девочка не только не была христианкой, но возможно и вовсе не знала семьи. Сбежала из дома и стала бродить по лесам, кидаясь орехами куда ни попадя.
- Меня зовут Синдром. Ты живешь в этом лесу?
Синдром стряхнул с сигареты пепел. Он, словно странный серый снег, осыпал листья какого-то растения. Надеюсь, это не ядовитый плющ. В своей настоящей жизни Шевонн, безусловно, знала, как выглядит ядовитый плющ – без этого знания не проживешь в небольшом городке, где все летом расцветает бурно, как в деревне. Но здесь была явно не Англия, и безопасность была призрачной. На самом деле, что угодно могло оказаться чем угодно. Даже красноволосая девочка могла оказаться не Шапочкой, но Волком, желающим сожрать Синдрома с потрохами. Несомненно, это самая глупая твоя мысль за сегодня. Мысленный голос Синдрома становился все больше похож на голос настоящего Синдрома, а не Шевонн, как будто тело оказывало влияние на рассудок. Нотки иронии были под запретом в мире Шевонн.

Девочка посмотрела на протянутую руку так, словно Синдром попытался как минимум ударить ее, как максимум – был радиоактивен или чудовищно заразен. Такая проблема была у одной из соседок семьи Кристи – Мюрриэл Браун. Бедная женщина протирала руки влажными салфетками каждые десять минут, а мысль о микробах могла заставить ее упасть в обморок. Впрочем, судя по грязным пяткам и безразличию ко внешнему виду, у девочки были другие причины не принимать помощь Синдрома.
Возможно, дело было в том, что она хотела выглядеть самостоятельной. Прислушавшись к своим воспоминаниям, воспоминаниям девушки, Синдром решил, что в ее возрасте тоже хотел бунтовать и делать все по-своему. Правда, он никогда не следовал своим желаниям, и даже наоборот  - был более послушен, чем когда—либо.
Девочка совсем не боялась его. Стыдно признать, но сам Синдром показал себя намного трусливее, что более соответствовало его поведению в нормальной, реальной жизни. Он попытался оценить исходящую от красноволосой опасность, а она лишь бодро шутила, изображая из себя хозяйку камней и лесов, языческое Божество, вроде тех, чьи идолы сжигал в Африке Джозеф Кристи.
-А, ты здесь впервые, да? На самом деле ты… ну… по-другому выглядишь, да?
Девочке не пришло даже в голову, что не стоит спрашивать такое у незнакомца. Безответственность или бесстрашие? Скорее первое, и хорошо, что с Синдромом ей повезло. Будь на его месте кто-нибудь другой, девочка могла бы попасть в беду. Совсем как Тави. Он тоже никогда не умел оценить ситуацию.
Синдром подумал о брате в прошедшем времени, и это его напугало. Неужели в глубине души он уже простился с реальной жизнью? Нет, ему нравился и лес, да и что греха таить – и новое тело, но потерять Октавиана было самым страшным, что могло случиться. Нужно было немедленно воспользоваться ситуацией и выяснить все возможное об этом мире у странной босоножки. Главное, не забывай, что о себе нужно говорить как можно меньше.
- Да, я немного… заплутал, - отстраненно произнес Синдром, отводя глаза - Значит, я могу вернуться обратно?
Скрывать свое происхождение было бессмысленно. Но говорить, что он не просто выглядит немного иначе, а является по сути совершенно другим человеком, Синдром нашел излишним. По-другому… Как девочка-нескладеха, которая прячется под мешковатыми тряпками от всех остальных.
Взгляд новой знакомой остановился на сигарете. Девочка неожиданно принялась клянчить «канцерогенную палочку», словно это была конфета или красивая заколочка. Синдром смутился. Что сделал бы Тави? Брат Шевонн, конечно, сорвиголова, но едва ли он стал бы травить ребенка.
- Тебе не кажется, что… Ты не сможешь больше быстро бегать и лазать по деревьям, если будешь постоянно кашлять и задыхаться?
Конечно. Синдром собирался сказать, что девочка еще слишком маленькая для курения, но Тави курил лет с десяти, так что не стал бы использовать этот аргумент.

Отредактировано Chevonne Christie (2014-03-19 17:14:36)

Ты можешь и не знать, что умер.
Первое время пять рецепторов и мозг действительно воспринимают иной мир как посмертие. Воплощение если не самых ужасных кошмаров родом из детства, то, как наказание за все грехи твои тяжкие точно.
Первое время существовать без эмоций, в пространстве абсолютного холода и в одиночестве действительно не задевает. Тот, кто способен принимать правила игры такие, какие они есть, имеет весьма высокий шанс на удачное завершение адаптационного периода.
Если не свихнется раньше положенного срока. Который каждый отмеряет для себя сам. Каким по продолжительности он окажется? Шел не мог похвастаться точными данными. Он вообще не мог вспомнить какая точка, неясно маячившая на горизонте Ришмарка, стала для него отправной. Пробовал делать засечки на деревьях, маркировать пальцы и ладони, оставлять знаки в городе. В какой-то момент взял за основу идею о сигнальных маяках из легко воспламеняющихся материалов — и после долго объяснялся с неизвестным жителем леса, которому не слишком понравились пришлые методы.
Положительные моменты холода — отличная сохранность мертвых тел и скоропортящихся продуктов. При минусовой температуре тела убитых зверьков можно растянуть на неделю, а их кровь использовать в качестве стеклышек для импровизированного калейдоскопа.
Отрицательные моменты холода — ухудшение моторных навыков. Устраивать погоню, охоту или танцы становится несколько проблематично. Приходится прерывать вышеназванные мероприятия и отогреваться в одном из многочисленных пабов. Кроме того, руки без перчаток леденеют в пять раз быстрее, чем в них. Малоприятно вести с кем-нибудь разговоры о квантовой механике и постоянно дышать в ладони, сбивая тем самым темп беседы.
Шел привык к тем условиям, что предложил ему Ришмарк. В какой-то момент он даже подумал, что развлекается. Ищет любую возможность разбавить скуку. Используя для решения проблем исключительно метод, процесс и результат.
Логические построения за полцены, спешите, предложение ограничено.
Двое — нескладный, по мнению Шела, молодой человек и девочка, ведущая разговор исключительно на повышенных тонах — о чем-то ожесточенно спорили. Краем уха пришлый уловил слова, наводящие лично его на одну интересную мысль.
— Классическая ошибка восприятия, — Шелест остановился, кашлянул в кулак. Голос звучал хрипло, но в нем не было и тени болезненности. Он не имел намерения вмешиваться в чужой разговор, но свободно мог распорядиться правом на выражение собственного мнения. Тем более, что оно было объективным и в любом случае не поддерживало ни одну из сторон.